Н.М.Языков

К. Бухмейер (Вступительная статья к книге "Н.М.Языков. Стихотворения и поэмы")

Так, привычные славянизмы он пытается заменить другими архаизмами, например сложными словами, встречающимися в древнерусской письменности. Из поэтов, предшествующих Языкову, подобный прием употребляли Державин и Ломоносов, из современников поэта - Н. И. Гнедич, использовавший их как слова высокого стиля в переводе «Илиады». Однако Языков не ограничивается готовыми сочетаниями, а создает свои (браннолюбивая, пряморусская и т. п.). Свежесть этих вновь созданных архаизмов делает их особо весомыми в стилистическом отношении (иногда даже излишне).

Того же эффекта Языков добивается, разгружая текст от славянизмов лексических, одновременно используя как признак стиля архаические синтаксические обороты («Могуч восстать до идеала», «Музы своенравной... И высшей рока и похвал» и т. п.).

Применяет Языков и другие (в том числе известные и до него) способы внесения нового в традиционную систему, например нарушение равновесия между эпитетом и его предметом. Это легко проследить на его стихотворении «Смотрите: он летит над бедною вселенной...» (1823).

Стихотворение не традиционно по самой мысли: в нем звучит далеко не христианский протест против бессмысленной гибели молодой жизни. Эта мысль потребовала для своего воплощения и обновленных средств.

На первый взгляд кажется, что в стихотворении ничего нового нет. Те же прах, кинжал окровавленный, пламень, Тартар, сия, сей, то есть та же привычная лексика торжественного стиля 1810-х - начала 1820-х годов. Однако звучит она уже совершенно по-новому.

Прежде всего привлекает внимание властное требование: «Смотрите». Оно оказывает сильное влияние на контекст, заставляя воспринимать все не отвлеченно, а как живой зрительный образ. Соответственно и «кинжал окровавленный» и «пламя Тартара в очах» выступают как живописные детали картины. Еще более активизирует внимание неожиданное для данной темы слово «невинные» («Во прах, невинные, во прах...»). Понимание рока как силы злой и несправедливой, направленной против самых лучших и невинных, не характерно ни для поэзии XVIII века, ни для творчества Жуковского, где рок выступает как орудие божественного промысла. Не совпадает оно и с распространенной в романтической литературе трактовкой рока как силы, слепо карающей и виноватых и правых. Таким образом, слово «невинные» самим смыслом своим противостоит привычным ассоциациям, не разрушая их, однако, до конца, что позволяет поэту отчетливо противопоставить свою точку зрения привычной.

Вызванный к жизни необычной трактовкой рока, прием сочетания несочетаемых понятий становится стилистическим стержнем стихотворения (рок - это «ангел злодеянья», «посол неправых неба кар» и т. п.).

На такой же внутренней и внешней антитезе строятся впоследствии и политические элегии Языкова («Свободы гордой вдохновенье...», «Еще молчит гроза народа...», «Не вы ль убранство наших дней...»). Но здесь Языков почти совершенно перестает опираться на поэтику узнавания, присущую устойчивым стилям. Энергичная мысль и сильная эмоция потребовали от него нетрадиционных средств выражения. Простота, лаконизм, афористичность этих элегий, открытость эмоции как нельзя лучше отвечали данной задаче и предвещали завоевания поздней лирики поэта. Поэтический восторг, кипение чувств, передавать которые Языков научился первоначально в произведениях высокого стиля, сказываются во всем его творчестве, придавая большинству его произведений приподнятую, праздничную окраску.

Языковский стиховой период оказался великолепно приспособленным для передачи явлений нарастающих, будь то захлестывающее поэта чувство или развивающееся явление природы (например, гроза в «Тригорском»). Это нетрудно проследить в посланиях, которые у Языкова, как правило, приобретают поэтому краски высокого стиля:

О! разучись моя рука Владеть струнами вдохновений,
Не удостойся я венка
В алмазном храме песнопений,
Холодный ветер суеты
Надуй и мчи мои ветрила
Под океаном темноты
По ходу бледного светила.
Когда умалится во мне
Сей неба дар благословенный,
Сей пламень чистый и священный -
Любовь к родимой стороне!

Тот же разбег стиховой речи мы встречаем и в интимной лирике, даже в элегиях Языкова.

В творчестве поэта 1820-х годов большое место занимают произведения, характерные для карамзинской школы, от ее главного жанра - элегии - до стихотворений шуточных, пародийных, альбомных мелочей.

Его «Рецепт», стихотворные записки А. С. Дириной на бытовые темы и т. п. легко укладываются в ряд камерных, легких жанров, культивировавшихся карамзинистами.

Элегия имела для Языкова, как и для всех поэтов пушкинского направления, особое значение. Он оставил нам «свод элегий драгоценный», по выражению Пушкина, причем свод совсем не канонический.

Элегический стиль в том виде, как он сложился к началу 1820-х годов, был одним из наиболее нормативных в системе устойчивых стилей. «Школа гармонической точности,- отмечает Л. Я. Гинзбург,- создала свой канон». Но этот канон был важен еще «и тем, что мог быть нарушен». 1 И нарушать его начали в 1820-х годах в первую очередь сами молодые создатели школы в процессе ее преодоления - Пушкин, Боратынский. Они придали элегии не свойственный ей ранее психологизм, существенно изменив тем самым ее содержание.

В этом процессе нарушения канона с самого начала своей поэтической деятельности принял участие и Языков. И если он говорит в своих стихах: «В них нет заемной чепухи... В них неподдельная природа, Свое добро, свои грехи!» - то это следует применить прежде всего к его элегиям, к их новому для русской поэзии содержанию.

Это новое заключается, конечно, не в том, что Языков «воспевает во многих своих элегиях тот или иной объект своей нежной страсти», тогда как «известно», что «элегия существует не для того, чтобы в ней кого-нибудь воспевать и кем-то восторгаться». Ничего нового тут еще нет. Элегия именно для этих целей и предназначалась, точнее - элегия «эротическая», которая, по определению Н. Ф. Остолопова, в отличие от «тренической» (та «описывает печаль, болезнь и всякое несчастливое приключение»), занимается «одною только любовью и всеми от любви происходящими следствиями».